КЕМБРИДЖ (США) – В экономической науке очень мало терминов с такой же сильной идеологической нагрузкой, как у термина «свободная торговля». Если вы сегодня выступаете за свободную торговлю, тогда, скорее всего, вас назовут апологетом плутократов, финансистов и распоясавшихся корпораций. Если вы поддерживаете открытые экономические границы, на вас повесят ярлык наивного человек, или, что намного хуже, марионетки китайской Компартии, которую мало заботят права человека или судьба простых рабочих в самом Китае.
Как и в случае с любыми карикатурами, в этой позиции неприятия внешней торговли есть зерно правды. Увеличение объёмов внешней торговли действительно способствовало росту неравенства и ослаблению среднего класса в США и в других развитых странах в течение последних десятилетий. Свободная торговля приобрела дурную славу, потому что сторонники глобализации игнорировали её негативные аспекты или же вели себя так, будто с этим ничего нельзя сделать. Этим пробелом воспользовались демагоги (подобные Дональду Трампу), которые превратили внешнюю торговлю в оружие и начали демонизировать расовые и этнические меньшинства, а также иммигрантов и экономических конкурентов.
Антипатия к внешней торговле не является уделом лишь крайне правых популистов. На этом поле можно встретить также радикальных левых, климатических активистов, борцов за продовольственную безопасность, правозащитников, профсоюзы, защитников прав потребителей, группы борьбы с корпорациями. Президент США Джо Байден тоже заметно дистанцировался от свободной торговли. Для его администрации приоритетом является не гиперглобализация, а создание безопасной, зелёной, справедливой и устойчивой экономики США. Судя по всему, все прогрессисты считают свободную торговлю препятствием на пути к социальной справедливости, что бы это ни значило.
Но так было не всегда. Свободная торговля была одной из ключевых идей политических реформаторов XIX века, которые видели в ней инструмент, помогающий победить деспотизмом, покончить с войнами и сократить вопиющее неравенство в уровне богатства. Историк из Эксетерского университета Марк-Уильям Пейлен в своей книге «Pax Economica: Концепции мира свободной торговли у левых сил» напоминает нам, что в то время экономический космополитизм включал прогрессивные идеи, например, борьбу милитаризмом, рабством и империализмом.
Не только политические либералы поддерживали свободную торговлю. В конце XIX века американские популисты активно выступали против золотого стандарта, но при этом они выступали против пошлин на импорт, которые, по их мнению, приносили выгоду лишь большому бизнесу, а простым людям наносили вред. Они добивались замены пошлин на справедливый прогрессивный подоходный налог. А в начале XX века многие социалисты считали свободную торговлю, опирающуюся на наднациональное регулирование, антидотом против милитаризма, монополий и неравенства в уровне богатства.
Столь противоречивые взгляды, казалось бы, должны заводить в тупик. Внешняя торговля способствует укреплению мира, расширению свободы и экономических возможностей, или же она, напротив, усиливает конфликты, репрессии и неравенство? На самом деле это лишь кажущаяся головоломка, далёкая от реальности. И тот, и другой исход (а также любые промежуточные результаты) зависит от того, кто получает выгоду от внешней торговли, становясь сильнее.
Либералы и реформаторы XIX века выступали за свободную торговлю, потому что, по их мнению, протекционизм служил интересам ретроградов, в частности, земельной аристократии, бизнес-монополий, сторонников войны. Они считали, что экономический национализм идёт рука об руку с империализмом и агрессией. Пейлен цитирует опубликованную в 1919 году статью экономиста Йозефа Шумпетера, описывавшего империализм как «монополистический симптом атавистического милитаризма и протекционизма – болезнь, которую способны излечить только демократические силы свободной торговли».
Эта концепция повлияла на международную торговую систему, созданную после Второй мировой войны. Американские архитекторы Международной торговой организации (МТО) шли по стопам Корделла Халла, государственного секретаря президента Франклина Рузвельта. Они считали, что помогут установлению мира во всём мире с помощью свободной торговли. Халл был экономическим космополитом и поклонником Ричарда Кобдена, радикального защитника свободной торговли в XIX веке. Послевоенный порядок, в отличие от предыдущих режимов, должен был стать системой глобальных правил, положивших конец билатерализму (двусторонние отношения) и имперским привилегиям. Хотя Конгресс США отказался ратифицировать устав МТО, некоторые из его ключевых принципов, в том числе мультилатерализм (многосторонние отношения) и отсутствие дискриминации, сохранились в «Генеральном соглашении по тарифам и торговле» (ГАТТ), ставшем предшественником Всемирной торговой организации.
Однако столь же легко внешнюю торговлю можно превратить в инструмент для авторитарных и милитаристских целей. Наиболее вопиющим примером здесь является так называемый период «Довоенной Америки» (Antebellum America), когда свобода торговли помогала усилению рабства. При составлении проекта Конституции США в 1787 году южане-рабовладельцы добились, чтобы её текст запрещал налогообложение экспорта. Они хорошо понимали, что свободная торговля гарантирует сохранение прибыльности плантационного сельского хозяйства и защиту системы рабства, на которой это хозяйство базируется. Когда Север победил Юг в Гражданской войне, рабство было отменено, а политика свободной торговли сменилась протекционизмом, который лучше соответствовал интересам бизнеса северян.
Похожей была ситуация с британским империализмом. После отмены «Хлебных законов» в 1846 году британское правительство номинально развернулось спиной к протекционизму и стало подталкивать Европу к подписанию соглашений о свободной торговле. Однако в Африке, на Ближнем Восток и в Азии свободная торговля навязывалась под дулом пистолета каждый раз, когда британцам встречались слабые правители в странах с ценным сырьём и привлекательными рынками.
В середине XIX века британцы вели печально знаменитые Опиумные войны с целью заставить китайских правителей открыть рынки страны для британских и других западных товаров (главным среди которых был опиум). В результате западные страны могли покупать китайский чай, шёлк и фарфор, не особенно тратясь на это. Опиум выращивался в Индии, где британская монополия (её детально описывает в своей новой книге «Дым и пепел» Амитав Гош) вынуждала фермеров работать в ужасающих условиях, что привело к негативным долгосрочным последствиям. Свободная торговля служила репрессиям и войнам, и наоборот.
Послевоенный режим многосторонней свободной торговли под руководством США оказался намного лучше. В рамках ГАТТ коммерческая дипломатия пришла на смену войнам, а многие незападные страны, в том числе Япония, Южная Корея, Тайвань и – наиболее впечатляющим образом – Китай, сумели быстро расширить свою экономику, опираясь на глобальные рынки.
Однако к 1990-м годам этот торговый режим стал жертвой собственного успеха. Крупные корпорации и транснациональные компании, которые обрели большую силу благодаря экспансии мировой экономики, всё чаще управляли ходом торговых переговоров. Окружающая среда, здоровье населения, права человека, экономическая безопасность, справедливость внутри страны – всё это отошло на второй план. Международная торговля вновь стала отклоняться от изначальной концепции Кобдена и Халла, превратившись в источник международных разногласий, а не гармонии.
Урок истории заключается в том, что для превращения внешней торговли в позитивную силу нужно, чтобы мы её демократизировали. Это единственный способ гарантировать, что она будет служить общему благу, а не каким-то узким интересам. Об этом важном уроке следует помнить, когда в предстоящие годы мы будем перестраивать мировой торговый режим.
КЕМБРИДЖ (США) – В экономической науке очень мало терминов с такой же сильной идеологической нагрузкой, как у термина «свободная торговля». Если вы сегодня выступаете за свободную торговлю, тогда, скорее всего, вас назовут апологетом плутократов, финансистов и распоясавшихся корпораций. Если вы поддерживаете открытые экономические границы, на вас повесят ярлык наивного человек, или, что намного хуже, марионетки китайской Компартии, которую мало заботят права человека или судьба простых рабочих в самом Китае.
Как и в случае с любыми карикатурами, в этой позиции неприятия внешней торговли есть зерно правды. Увеличение объёмов внешней торговли действительно способствовало росту неравенства и ослаблению среднего класса в США и в других развитых странах в течение последних десятилетий. Свободная торговля приобрела дурную славу, потому что сторонники глобализации игнорировали её негативные аспекты или же вели себя так, будто с этим ничего нельзя сделать. Этим пробелом воспользовались демагоги (подобные Дональду Трампу), которые превратили внешнюю торговлю в оружие и начали демонизировать расовые и этнические меньшинства, а также иммигрантов и экономических конкурентов.
Антипатия к внешней торговле не является уделом лишь крайне правых популистов. На этом поле можно встретить также радикальных левых, климатических активистов, борцов за продовольственную безопасность, правозащитников, профсоюзы, защитников прав потребителей, группы борьбы с корпорациями. Президент США Джо Байден тоже заметно дистанцировался от свободной торговли. Для его администрации приоритетом является не гиперглобализация, а создание безопасной, зелёной, справедливой и устойчивой экономики США. Судя по всему, все прогрессисты считают свободную торговлю препятствием на пути к социальной справедливости, что бы это ни значило.
Но так было не всегда. Свободная торговля была одной из ключевых идей политических реформаторов XIX века, которые видели в ней инструмент, помогающий победить деспотизмом, покончить с войнами и сократить вопиющее неравенство в уровне богатства. Историк из Эксетерского университета Марк-Уильям Пейлен в своей книге «Pax Economica: Концепции мира свободной торговли у левых сил» напоминает нам, что в то время экономический космополитизм включал прогрессивные идеи, например, борьбу милитаризмом, рабством и империализмом.
Не только политические либералы поддерживали свободную торговлю. В конце XIX века американские популисты активно выступали против золотого стандарта, но при этом они выступали против пошлин на импорт, которые, по их мнению, приносили выгоду лишь большому бизнесу, а простым людям наносили вред. Они добивались замены пошлин на справедливый прогрессивный подоходный налог. А в начале XX века многие социалисты считали свободную торговлю, опирающуюся на наднациональное регулирование, антидотом против милитаризма, монополий и неравенства в уровне богатства.
Столь противоречивые взгляды, казалось бы, должны заводить в тупик. Внешняя торговля способствует укреплению мира, расширению свободы и экономических возможностей, или же она, напротив, усиливает конфликты, репрессии и неравенство? На самом деле это лишь кажущаяся головоломка, далёкая от реальности. И тот, и другой исход (а также любые промежуточные результаты) зависит от того, кто получает выгоду от внешней торговли, становясь сильнее.
SPRING SALE: Save 40% on all new Digital or Digital Plus subscriptions
Subscribe now to gain greater access to Project Syndicate – including every commentary and our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – starting at just $49.99.
Subscribe Now
Либералы и реформаторы XIX века выступали за свободную торговлю, потому что, по их мнению, протекционизм служил интересам ретроградов, в частности, земельной аристократии, бизнес-монополий, сторонников войны. Они считали, что экономический национализм идёт рука об руку с империализмом и агрессией. Пейлен цитирует опубликованную в 1919 году статью экономиста Йозефа Шумпетера, описывавшего империализм как «монополистический симптом атавистического милитаризма и протекционизма – болезнь, которую способны излечить только демократические силы свободной торговли».
Эта концепция повлияла на международную торговую систему, созданную после Второй мировой войны. Американские архитекторы Международной торговой организации (МТО) шли по стопам Корделла Халла, государственного секретаря президента Франклина Рузвельта. Они считали, что помогут установлению мира во всём мире с помощью свободной торговли. Халл был экономическим космополитом и поклонником Ричарда Кобдена, радикального защитника свободной торговли в XIX веке. Послевоенный порядок, в отличие от предыдущих режимов, должен был стать системой глобальных правил, положивших конец билатерализму (двусторонние отношения) и имперским привилегиям. Хотя Конгресс США отказался ратифицировать устав МТО, некоторые из его ключевых принципов, в том числе мультилатерализм (многосторонние отношения) и отсутствие дискриминации, сохранились в «Генеральном соглашении по тарифам и торговле» (ГАТТ), ставшем предшественником Всемирной торговой организации.
Однако столь же легко внешнюю торговлю можно превратить в инструмент для авторитарных и милитаристских целей. Наиболее вопиющим примером здесь является так называемый период «Довоенной Америки» (Antebellum America), когда свобода торговли помогала усилению рабства. При составлении проекта Конституции США в 1787 году южане-рабовладельцы добились, чтобы её текст запрещал налогообложение экспорта. Они хорошо понимали, что свободная торговля гарантирует сохранение прибыльности плантационного сельского хозяйства и защиту системы рабства, на которой это хозяйство базируется. Когда Север победил Юг в Гражданской войне, рабство было отменено, а политика свободной торговли сменилась протекционизмом, который лучше соответствовал интересам бизнеса северян.
Похожей была ситуация с британским империализмом. После отмены «Хлебных законов» в 1846 году британское правительство номинально развернулось спиной к протекционизму и стало подталкивать Европу к подписанию соглашений о свободной торговле. Однако в Африке, на Ближнем Восток и в Азии свободная торговля навязывалась под дулом пистолета каждый раз, когда британцам встречались слабые правители в странах с ценным сырьём и привлекательными рынками.
В середине XIX века британцы вели печально знаменитые Опиумные войны с целью заставить китайских правителей открыть рынки страны для британских и других западных товаров (главным среди которых был опиум). В результате западные страны могли покупать китайский чай, шёлк и фарфор, не особенно тратясь на это. Опиум выращивался в Индии, где британская монополия (её детально описывает в своей новой книге «Дым и пепел» Амитав Гош) вынуждала фермеров работать в ужасающих условиях, что привело к негативным долгосрочным последствиям. Свободная торговля служила репрессиям и войнам, и наоборот.
Послевоенный режим многосторонней свободной торговли под руководством США оказался намного лучше. В рамках ГАТТ коммерческая дипломатия пришла на смену войнам, а многие незападные страны, в том числе Япония, Южная Корея, Тайвань и – наиболее впечатляющим образом – Китай, сумели быстро расширить свою экономику, опираясь на глобальные рынки.
Однако к 1990-м годам этот торговый режим стал жертвой собственного успеха. Крупные корпорации и транснациональные компании, которые обрели большую силу благодаря экспансии мировой экономики, всё чаще управляли ходом торговых переговоров. Окружающая среда, здоровье населения, права человека, экономическая безопасность, справедливость внутри страны – всё это отошло на второй план. Международная торговля вновь стала отклоняться от изначальной концепции Кобдена и Халла, превратившись в источник международных разногласий, а не гармонии.
Урок истории заключается в том, что для превращения внешней торговли в позитивную силу нужно, чтобы мы её демократизировали. Это единственный способ гарантировать, что она будет служить общему благу, а не каким-то узким интересам. Об этом важном уроке следует помнить, когда в предстоящие годы мы будем перестраивать мировой торговый режим.